Занятно не только как редкий пример популистской контркультуры, авангарда, идущего в народ, и так далее — это в первую очередь отличный аттракцион, такие грех пропускать.
«Проклятый путь» необычайно красив. Он, пожалуй, даже красивее, чем самый красивый из ретро-фильмов — «Неприкасаемые» Де Пальмы, и при этом на нем нет каиновой печати декоративности. Красота «Пути» — холодная и странная.
Сокуров не просто большой режиссер — он гора, дирижабль «Гинденбург», марсианин на гигантском треножнике, торчащий из-за горизонта, оглашая окрестности надрывным «улла-улла, зло-есть-а-добра-нет». С чисто эстетических позиций зрелище, конечно...
Заезженное, но хорошее определение, что гениальность — это когда человек может предельно личный, карманный опыт сделать универсальным. В этом плане «Где-то» очень скромно, очень необязательным и тихим образом – гениальный.
Как любое хорошее кино про любовь, «Валентайн» берет не обобщениями, а мелочами: в нем, в принципе, и нет ничего, кроме бесконечных запинок, оговорок, маленьких жестов.
У МакКуина вообще поразительно хорошо со вкусом: он заранее чувствует моменты, где есть риск сфальшивить, и всякий раз успевает совершить отвлекающий маневр, сменить ракурс, спрятаться за умолчание.
То, что смысл этой веселой затеи просматривается с трудом, — факт. Но смотреть, как девушка полтора часа ловит и бьет разбегающихся от нее заслуженных артистов, — невиннейшее из доступных сейчас развлечений. Жаль, Содерберг вряд ли планирует...
«Девственницы» не случайно начинаются не с даты, а с универсального «25 лет назад» — чтобы каждый мог отсчитать туда, куда ему надо; до момента, когда должно было начаться самое интересное, а потом что-то взяло и умерло.
Половина радости от «Любовников» — в том, что их никто особо не ждал: будто в пустой комнате кто-то, о ком ты и думать забыл, вдруг возник из воздуха и тронул тебя за плечо. Кто здесь? Да в общем, кто надо.
Если на то пошло, единственный ракурс, в котором все это приобретает какой-то смысл — это если договориться, что секс тут вообще не при чем, а «Нимфоманка» с ее фрикциями и их многочасовым словесным разбором — на самом деле про то, как Триеру трудно...
Комический завкафедрой научного атеизма (Громов), засидевшись дотемна у брата-милиционера и решив все-таки ехать домой в Москву, глохнет на своем «запорожце» у деревни Каляево. Идет на свет — свет оказывается лампочкой над столом бывшего зэка (Серебряков), на зоне много читавшего Кампанеллу. За спиной хозяина маячат китаец Сунька и некто Журов (Полуян), которого все называют «начальник». Московский гость в ужасе давится самогоном, на вопрос хозяина, есть ли душа, робко отвечает: «Души нет, Алексей» — и ждет, когда его начнут убивать. Его в итоге не тронут. Чуть позже патлатый студент-фарцовщик (Бичевин) привезет с дискотеки Анжелику (Кузнецова), у которой жених — десантник, а папа — секретарь райкома, но это ей не поможет.
Пока он его ищет, посрамленный во второй серии принц Чарминг при поддержке маргинальных сказочных персонажей устраивает в столице путч, а жена Шрэка, принцесса Фиона, оказывается беременной.
И пока Ангел втолковывает помощнику, что задача полиции не в том, чтобы мочить гражданских в прыжке из двух стволов, в городке начинается чертовщина. Сперва из пруда пропадает лебедь, потом двум артистам любительского театра отрезают головы. Дальше — больше.
Не исключено, что у меня что-то с головой. Но на исходе третьего часа (без пяти минут трехчасовая полицейская комедия — это, согласитесь, само по себе сильно),
В Петербурге времен (вроде бы) ранне-ельцинского нэпа три голодных архитектора (Яценко, Дюжев и Оболдина-Стрелкова) хотят заработать долларов на перепланировке большой новорусской квартиры, где в интересном одиночестве проживает некая интригующая Натэлла Антоновна (Литвинова).
Вы прочли на сайте, в блоге или журнале рецензию, которой еще нет на «Критиканстве»? Заметили в обзоре фильма или игры нелепое высказывание критика? Поделитесь своей находкой с другими посетителями.
1 комментарий